Предисловие Александра Ковалевского к поэтическому сборнику Юрия Черкашина

«По самому по краю...»

Мне интересно в стихах Юрия Черкашина прежде всего то, что он, придя в литературу из бардовской песни, вно­сит в нее не только элемент «открытости массе людей» — может, не всегда и знакомых с образцами высокой поэзии, может, оную и не очень-то любящих, а еще и некую извеч­ную таинственность поэзии сопрягает с общедоступной про­стотой зримых реалий сегодняшней жизни:

Рельсы растворяются вдали,
И дрожит неясная картинка.
Я сижу на запасном пути,
Ты ромашки ищешь вдоль тропинки.

Запах ели голову вскружил,
Полчаса еще до электрички.
Вдруг сквозь тучи дождь заморосил,
Замелькали в нем твои косички.

Здесь все и просто, и сложно — одновременно. Как в жи­вописи «антиклассицизма» конца XIX — XX ст. Как в бы­тии начала века ХХ1-го, когда все смешивается «в доме Облонских», только счастье остается неуловимым в люд­ском — сегодняшне-многознающем — сознании, чем-то из­вечно таким же щемяще-текучим, неизъяснимым, как слеза в дожде:

Я дом с трубой рисую,
Яблоню у пруда.
Думал, что убегу я,
Только не знал, куда.

Мой катерок причалил.
Вот и речной вокзал,
Капли дождя упали,
И на щеке — слеза...

Уже на этих примерах читатель, вероятно, заметил не только психологически-духовную доминанту в художе­ственной структуре стиха Юрия Черкашина, но и ярко выраженную составляющую живописного, предметного взгляда на жизнь, на бытие. Особенно зримо этот аспект про­сматривается во второй — по временной нисходящей — книге поэта «У моего окна», изданной в 2001 го­ду, тогда как первая, «Острова во вселенной», вышла там же в 2002-ом. Этот принцип «хронологически наоборот», думаю, вполне, оправдан в построении данного сборника, который как бы служит определенным итогом исканий во внешнем и внутреннем мире, исканий, водивших автора самыми дальними порой дорогами и тропками, но привед­ших его к осознанию неповторимости и самобытности сво­его «я», могущего кое-что противопоставить глобальным нивелирующим живую душу, в том числе и славянскую, духовным и прагматическим, антропоцентристским и по­зитивистским тенденциям, которые, схлестнувшись в уль­тра-новом единоборстве, стремятся все больше перекро­ить нас каждая на свой лад:

Скоро будет весна, все вопросы не в счет.
На воде бирюза.
Все уже разошлись, и застенчивый день Растерзает гроза.
Скоро будет огонь уводить караван И топить корабли.
Будут реки мечтать, и грустить допоздна Будут сестры мои...

Юрий Черкашин создает в своих стихах всепростор души, привязанной не только к вечности или историческим вре­менам, а в первую очередь к годам и местам, когда и где эта душа — конкретно и осязательно-вещно — вступила в диалоги с предложенными ей обстоятельствами выжива­ния и самопреобразования, когда и где она может найти — и находит — зацепки для своего спасения, а таковые будут всегда, есть и сегодня:

Белый дом на песке...
Чистый лист на столе...
За стеною шумит океан.

На балконе мудрец,
А над ним диких птиц
Проплывает на юг караван.

Разлетаются вдаль
Сотни книжных страниц —
Их терзает на гальке волна.

До свидания, век!
До свидания, дом!
До свидания, юность моя!..

Поэт приходит — всем своим духовно-созидающим, оче­видным и потаенно-сокровенным опытом — к выводу, что век, дом, юность — лишь начало на пути к чему-то высше­му, и оно, это высшее, в его «Островах во вселенной» пред­стает порой в пронзающе-знакомых, навсегда родных чело­веку земных ипостасях:

На мосту тишина... Рассвет.
Утонули в реке облака.
Сколько кануло в бездну лет!
Красит осень листвой берега.

Золотит солнца луч купола,
Одинокие сосны поют.
Тихо лодка под мост уплыла.
Я в забвении вечность стою.

Даже в песнях лирический герой Юрия Черкашина, поместивший себя словно на край своей ментальности, в иную, хоть определяющим образом тоже родственную ему среду (а откуда, собственно, и пришло-то к русскому человеку Святое Писание?), ощущает и передает духов­ную напряженность этой
среды, близкой если не к апо­калиптической, то к весьма грозной новой мировой катаст­рофе:

В гости ко мне приходят братья и сестры,
Приходят друзья,
Садятся рядом, смеются и песни поют,
И пьют то, что есть.
Потом уходят в реку и машут рукой,
Как будто пили сегодня за упокой,
Но, впрочем это уже все равно,
Ведь завтра будет война.

Припев: Ночь перед войной на берегу реки В окруженьи цветов...

Третья книга в сборнике составлена из ранних стихов автора. Здесь есть наивные, иной раз даже неуклюжие стро­ки, есть изящные сатирическо-юмористические отклики на перестроечную «злобу дня», и есть... ощущение некой ду­ховной тупиковости пути поэта, которому не хватало в то время как бы некоего жесткого внешнего импульса, чтобы собрать свое «я» в кулак, понять координаты других, куда более сложных и чуть ли не экзистенциально-бестрансцен­дентных борений, в которые брошена — роком, Богом — его душа.
На сегодня поэт уже прошел определенный этап этой новой для него и не очень-то вдохновляющей своими воз­можностями в плане космогонического оптимизма дороге. Опыт его и достаточно уникален, и ценен, особенно для тех, кто мир, жизнь, бытие познает и будет познавать лишь отсюда, из одного словно раз и навсегда определенного места:

Тополя-паруса
Гонят лето на юг.
Я ловлю в небесах
Зыбкой радуги круг.

Я по крышам бегу,
Как по льдинам весной.
Мне на том берегу
Будет лучше с тобой.

На каком берегу? Том или все-таки этом? Куда приве­дет поэта его бег, бег вместе с тополями в ветре, вместе со стаями озябших звезд, летящих в осенеющем небе, бег вме­сте с его любовью и памятью, клочком отчей земли и целой вселенной? Кто знает...
Я очень хотел бы прочесть еще не одну книжку этого автора. Потому что он интересен не только тем, что поэт, но и тем, что не боится жить здесь и там одновременно, рисково стегая коней своей судьбы не на убаюкивающе-милых равнинах, а — как там у Высоцкого? — « по обрыву, по-над пропастью, по самому по краю...» Стегать этих ко­ней и оставаться отечественно задушевным и ранимо ли­ричным всегда и где угодно — разве мало? Разве подобная установка не тот ключ, которым поэт может открыть чита­тельские сердца и войти в них?
Надеюсь, что — тот.

Алексей Ковалевский, поэт, член Национального союза писателей Украины, лауреат премии им. В. Сосюры

Автор статьи: неизвестный | Дата публикации: 22:16 14.12.2016 Suchinfo.Ru

---

Ваше имя (псевдоним):

Проверка на спам:

Введите символы с картинки:

---

На пляже

Этот случай произошел летом. Я наконец то решил сходить на нудиский пляж. Придя на пляж, я посмотрел, что народу еще не так много (так как была середина недели и народ еще работал), я остановился на с...

Hot! Firefox, 16 самых горячих клавиш.

Все очень просто - я тут перечислю некотрые кнопки, всего 16ть штук, которыми я пользуюсь. Для удобства я их разбил на логические группы чтение / навигация CTRL + Tab                                  ...

А твой палец Зеленый?

В Европе обсуждают договоренности, достигнутые на переговорах по изменению климата. Россияне продолжают страдать от плохой экологии. В Москве вручили премии "Лучший экологический проект года". В росси...

Лапти да сапоги. Что может быть важнее обуви?

«Его отселе кочедыком не выковырнешь, прижился» (пословица). Есть довольно неласковое выражение — «лапотная Русь». Но лапти — это не так просто, это очен...

Лавочка

Жарко. Лето. Вечереет. Двое дегенератов, молодые парни, которые целыми днями напролёт заняты только тем, как бы себя развлечь. В свои двадцать они перепробовали всё начиная от сигарет и пива, и заканч...

Как я трахнул одноклассницу

Не хочу долго тянуть резину и попытаюсь перейти к самому интересному побыстрее. . . Но должен сделать некоторое отступление, чтобы рассказать как и где все начиналось и происходило. . . Когда я училс...